Ю. Котов, "Афганский дневник: Записки фельдшера ММГ" главы 11, 12

Глава 11 "Дневника фельдшера..." Ю. Котова повествует об окончании сентябрьской осады мотоманевренной группы, наступившем расслаблении личного состава и, как следствие, при выезде за пределы лагеря подрыве рядом с вертолётной площадкой бронетранспортера 2-й заставы. Глава 12 посвящена встрече транспортной колонны, пришедшей в Кайсар со стороны 9 пограничной заставы Тахта-Базарского ПОГО, в сопровождении ММГ из Калайи-Нау и подготовке к проведению крупной войсковой операции округа в районе Меймене напротив участка 1 пограничной комендатуры Ширам-Куи Керкинского пограничного отряда. В текст постоянно синхронно вклинивается ежедневная профессиональная работа врача и фельдшера мангруппы.

"Афганский дневник: Записки фельдшера ММГ (июль 1983 - февраль 1984 г.г.)"

Глава 11.

К утру на пятые сутки воцарилась тишина. Светило солнце, пели птицы. Небо было голубое и безоблачное...

Из центральных ворот лагеря выехали три бронетранспортёра и тишину утра распорола работа крупнокалиберных пулемётов. Это вооружение бронетранспортёров обрабатывало местность вокруг мангруппы. В роще стоял гул и грохот. От деревьев отлетали щепки, сыпались листья. Никто не отвечал. Боевая группа углубилась до Сарасиаба, Янгиташколя и мимо Хайдариханы и Арзулики-Балы вернулись в Кайсар. Было тихо.

Банда сняла осаду и ушла. Солдаты высыпали во двор. Я с Сашкой Родионовым и ещё одним сержантом из минвзвода (его называли Кроликом) бродили по лагерю. Отметин на стенах прибавилось. Кое-где валялись хвостовики от мин, в грунте были видны еле заметные воронки от разрывов.

Мы подняли один хвостовик 82-мм мины, осмотрели его. На хвостовике мины был выбит номер партии и надпись: "Сделано в СССР"". "Вот сволочи, нас нашими же минами", - сказал Саша Родионов (мы звали его - Босс).

Я вернулся в санчасть. К ней подкатил ГАЗ-66. Доктор передал, что из отряда к нам вылетели "борты". Мне надо было быстро подготовить Толю Стрелкова к эвакуации. Его загрузили в машину два солдата и остались с ним. Я схватил автомат и сумку и запрыгнул на 715-й БТР. Мы выехали из лагеря. Впереди ехали два БТРа 712 и 713, а за ними - Газ-66. Замыкал колонну БТР № 715. В воздух поднялся столб пыли. БТР швыряло на выбоинах. Взлётка находилась недалеко от афганского подразделения, которое служило ей прикрытием со стороны кишлака.

Мы въехали на взлётку и БТРы начали разъезжаться в стороны. Машина и 715-й БТР остановились. Неожиданно БТР № 712 на наших глазах подпрыгнул сантиметров на 50 - 60 над землёй и скрылся в густой пыли и чёрном дыму. Раздался резкий хлопок. Слева от бронетраспортёра отлетело колесо и его откинуло метров на двадцать. Нас, как ветром, сдуло с брони. Поднялась стрельба. 715-й и 713-й обрабатывали местность в сторону Кухи и Бешкапы.

Мы кинулись к 712-му. От него шёл лёгкий чёрный дымок, переднего левого колеса не было, редуктор разбит и броня над ним разошлась по шву. В пяти метрах от БТРа в пыли лежал и стонал водитель (к сожалению, не помню его фамилии). При взрыве его выбросило в открытый люк. В салоне висела пыль и слоился дым. Через боковой люк мы помогли вылезти ещё одному солдату. Через верхний командирский люк самостоятельно с трудом вылез ст. лейтенант Дроздов. Ответного огня басмачей не было.

По радиостанции доложили о подрыве, услышали отборный мат вперемешку с быстро отдаваемыми командами от Лазаренко. От лагеря к вертолётке понеслась БМП. Контуженных загрузили в ГАЗ-66. Подорванный БТР подцепили тросом к БМП и вся группа вернулась в лагерь.

Доложили в отряд о подрыве на взлётке. Вертолёты с полпути завернули обратно в отряд. Нам приказали тщательно проверить дороги и взлётку на наличие мин.

Санчасть заполнилась контуженными. На моей кровати лежал Дроздов и держался за поясницу. Все говорили о подрыве. Дроздову понравились мои почти новые камуфлированные брюки, в которых я прибыл из Союза. Мы были с ним почти одинакового телосложения. Пришлось подарить пострадавшему. К вечеру пришёл Тележинский и сказал, что после детальной проверки взлётки обнаружили и разминировали ещё две пластиковые мины итальянского производства.

Утром прилетел транспортник в сопровождении "крокодилов". На этот раз попытка эвакуации раненых и контуженных оказалась успешной и прошла без приключений. Взамен нам доставили почту, ящик с медикаментами и носилки, которых у нас уже не оставалось.

Глава 12.

Я вышел на улицу. Ярко светило октябрьское солнце. В лагере суетились солдаты. Чистили оружие, миномёты, проверяли двигатели бронетехники. Я зашёл в хозвзвод. Меня встретил их старшина Сережка Уваров.

- Привет, Михалыч. Что за суета? - спросил я.

- Привет, Юрик. Едем встречать колонну и соседнюю мангруппу из Калайи-Нау, - ответил он. Я пошёл разыскивать доктора. Он уже был в санчасти.

- Товарищ лейтенант, кто из нас едет? - спросил я.

- Поеду я, так решил начман Колено (мы звали его "Батя"). Нужен офицер - старший на БМП. Ты остаёшься в лагере. Сейчас выезжаем для встречи колонны, которую сопровождает мангруппа из Калайи-Нау. Вернёмся к вечеру, а завтра рано утром все вместе направляемся в Меймене, где будет проводиться крупная совместная операция с участием ММГ Кайсара, Калайи-Нау, Меймене, Тахта-Базарской и Керкинской ДШМГ при поддержке Марыйского авиаполка. Вам здесь тоже будет несладко. Основные силы будут задействованы на операции. В лагере останутся только два БТРа, не считая подорванного 712-го, который выполняет роль неподвижной огневой точки, и одна БМП. Вас останется мало, а обстреливать "точку" будут обязательно. Поэтому медик здесь тоже нужен. Руководить охраной лагеря на время отсутствия основных сил остаётся Лазаренко, - сказал Тележинский. - Приготовь мне сумку для выезда, а я пойду получу инструкции, - попросил он и вышел. Я начал упаковывать всем необходимым сумку.

На улице взревели двигатели и я, схватив сумку, выскочил из санчасти. Машины уже выстроились в колонну, и из одной БМП мне махал рукой доктор. Я подбежал и отдал ему сумку. "Будь у связистов, пока", - махнул он мне рукой. Открылись центральные ворота и колонна выползла из лагеря, подняв вверх густой столб пыли.

Я постоял, подумал и пошёл по маршруту: кухня, офицерская столовая, хлебопекарня, связь. У связистов я застрял надолго, т.к. у них всегда было много свежей информации. Мы болтали (я, Костя Кравченко, Валера Усенко), а Малыш перерисовывал с пакистанской открытки полуобнажённую красотку (позже он подарил рисунок мне, который находится у меня по сей день). Было слышно попискивание и шум эфира - Бурёнка (ещё один связист) был на связи с нашей боевой группой. Он сообщил, что была попытка обстрела колонны в районе кишлака Чечакту. Но, всё обошлось нормально. Колонну сопровождают "борты".

Затем мы с Костей пошли в санчасть - у него на руке было две "пендинки", которые очень долго и плохо заживали. Костя каждый день ходил ко мне на перевязки. Уже вечерело. Где-то далеко за кишлаком со стороны Суфикалы донеслась стрельба, но тут же стихла. По всей видимости, это приближалась колонна. Через час за рощей повис столб пыли и послышался рёв моторов. Появилась колонна. Вперемешку с боевыми машинами шли грузовые: ЗИЛ-130, Уралы, ГАЗ-66. Боевой техники было много - наша и мангруппы из Калайи-Нау. Наша техника заехала на территорию лагеря, а БТРы и БМП соседей занимали позиции возле нашего лагеря у дувалов перед центральным входом. Только через полчаса подошёл хвост колонны. Воздух до предела был насыщен пылью и песком.

Все грязные и уставшие принялись разгружать уголь, дрова, боеприпасы и продукты. Было много солдат и офицеров, своих и чужих. Отдавались приказы. Наливники (бензовозы) скачивали солярку и бензин.

Появился доктор с солдатами, которые несли два ящика медикаментов, носилки, шины "Принимай хозяйство, - улыбался он. - Разбери всё. Завтра мы выезжаем в шесть утра. Тебя будить не буду", - сказал он мне и крепко пожал руку...