Н.Ф. Иванов "Ограниченный контингент" Глава 19

В мае в Узбекистане уже достаточно жарко, и если у человека есть возможность выйти из душного помещения на улицу, в тень, поближе к арыку или фонтану, никто не стесняет себя в этом желании. Дом - он от дождя и от снега, а вообще-то крыша закрывает небо, стены забирают простор. А за столиком, под плакучей ивой или чинарой, с пиалой горячего зелёного чая, лагманом и лепёшкой послушать друга, просто соседа, воду в арыке, неземную восточную мелодию, свою душу - вот счастье. И зачем суета? Какая может быть суета у подножья гор? Вот они - воистину великие и вечные, всё остальное пройдёт, уплывёт, убежит. Поэтому сиди, человек, пей чай. Говори, о чём говорится. Не говорится - просто сиди. Вспоминай о прошлом, думай о будущем.

Полковник Василий Васильевич Колесов приехал в Туркестанский военный округ после нескольких лет разлуки с ним. Когда-то он начинал свою офицерскую службу в только что образованных и ещё потому не совсем понятных, но тем не менее обещающих быть интересными и перспективными частях спецназа.

Фамилия в романе оставлена такой, под какой Василий Васильевич находился потом в ДРА.

Должность комдива - это только звучит загадочно, красиво, даже романтично, будто из времён гражданской войны. Только знать бы любителям словесности, что время навязало, вернее, навесило на командира дивизии и такие заботы, как ведение подсобного хозяйства, самострой - от парков для техники до жилья офицерам, обязательное выделение солдат для нужд города - перенести, вырыть или закопать, очистить, засыпать - где мы только не видели чернорабочих в солдатской форме в то время.

Словом, куры, поросята, картошка, цемент, трубы, вода лежали на плечах вместе с полковничьими погонами, и нервы трепали ничуть не меньше, чем боевая подготовка. Поплакаться бы кому, да и на это просто нет времени. А если бы и было, то при подчинённых нельзя, а при начальстве не положено. Семью тоже поберечь хочется. Так что определённая замкнутость офицеров - просто от привычки тащить свой воз проблем самому.

Тяжко было, однако сейчас, когда позади уже два года работы в ГРУ, то время казалось теперь самым насыщенным и интересным. Как всегда, что имеем - не храним, потеряем - плачем. И ладно бы только ему одному так думалось, но ведь грустила по Востоку и семья. А младшая дочь - та вообще каждый ужин, обед и завтрак начинала с воспоминаний о восточных базарах. И совершенным счастьем были посылочки от бывшего подчинённого Хабиба Таджибаевича Халбаева с корейской морковкой, капустой, приправами к плову, дольками сушёной дыни, редькой, которую все почему-то называли маргеланским салом. Закатывался пир и негласно объявлялся праздник Ностальгии по Ташкенту, тамошним друзьям, по тому времени.

И когда начальник ГРУ предложил Василию Васильевичу слетать в командировку в Туркестанский округ, Колесов, видимо, так откровенно обрадовался и улыбнулся, что генерал армии предупредительно поднял вверх палец и сразу предупредил:

- Но задача сложная, - Ивашутин перевернул листок календаря и рядом с цифрой "3" поставил аккуратную галочку. - Уже с завтрашнего дня, то есть с третьего мая, приступить к формированию батальона.

- Для? - видя, что начальник замолчал, и выдержав тактичную паузу, попытался ухватить направление своей деятельности в округе Колесов. Формировать новый батальон - здесь, да, неделей не отделаешься. Да ещё наверняка батальон какой-нибудь новой структуры, на обычный есть целый штаб округа.

- Скажем, так: вам надлежит в течение месяца сформировать специальный батальон по совершенно новой штатной структуре. И главная особенность на первом этапе - он должен полностью состоять из личного состава трёх национальностей: таджиков, туркменов и узбеков.

- Но это получится что-то вроде "мусульманского" батальона.

- Вы правы, нам нужен именно "мусульманский" батальон. Штаты, программу его подготовки мы подошлём следом. Полномочия в подборе людей - самые неограниченные, можете брать к себе любого, кто подойдёт. Телеграмму на этот счёт в округ мы уже дали. Рассчитывайте, что помогут вам и из других округов. Единственное - все солдаты и офицеры обязаны пройти через отделы.

"это уже серьёзно", - забыл про базары Колесов.

С третьего мая он, прилетев в Ташкент, стал с завистью думать о людях, которые могут выйти из душных помещений, посидеть у арыка с пиалой. Сам же от темна до темна изучал личные дела офицеров, а когда чувствовал, что в глазах начинает рябить, что прочитанное уже не воспринимается, уезжал в свою бывшую часть, куда потоком шли кандидаты в "мусульманский" батальон. Там уже рождались и крутились вокруг этого всего самые необыкновенные слухи и домыслы, а когда пришёл приказ выселить в пользу "мусульман" из казарм в палатки спецназовцев - спецназовцев, выше которых казалось никого уже нет! - все стали сходиться на одном: готовятся советские камикадзе.

- Скоро бары построят, обещали даже девочек иногда привозить, - поддерживали свой имидж сами ничего не знающие кандидаты.

Но слишком любопытных и разговорчивых особый отдел тут же отправлял по старым местам службы. Колесов же отсеивал тех, кто прослужил более полутора лет и больше думал о дембеле, чем службе, кто не имел спортивных разрядов, не состоял в комсомоле. Оставленных вновь просеивал и оставлял уже тех, кто имел несколько спортивных разрядов (не по шашкам и шахматам, естественно), кто умел прыгать с парашютом, хорошо говорил по-русски, не имел родственников за границей и тому подобное. Выбирать было из кого, а когда подослали программу подготовки батальона. Колесов немного определился в главном: для чего. Среди тестов, которые предлагались солдатам уже на первых занятиях, прослеживалось или, как пишут в газетах, проходила красной нитью мысль о возможных ранениях и даже гибели во время боевых действий.

- Отряд попал в засаду. Ранен пулемётчик, его жизнь зависит от того, перевяжут ли ему рану. Вы станете делать перевязку или продолжите стрельбу?

Санинструкторы обязаны были уметь водить технику, связисты - стрелять из гранатомёта. Словом, создавался двойной штат специалистов, в результате чего батальон практически в два раза увеличивал свои возможности. БТР и БМД прислали новенькие, только после обкатки, а командиры рот - рот, а не батальона - могли требовать для своих занятий любое количество боеприпасов и моторесурсов. В своё время Колесов сам не имел, например, права менять упражнения по вождению, теперь же офицеры выдумывали такое, что только вверх колёсами не ездили. И не потому, что не разрешалось - ради бога, а просто не могли заставить машины двигаться таким образом. Да и сами солдаты словно с цепи сорвались: как же, официально разрешили нарушать все правила и режимы. В охотку водили технику ночью в колонне то без габаритных огней, то без показаний приборов. Гранатомётчики стреляли на дальность, на время, на шумы сквозь дым, на минимальные расстояния. Нашивали на форму новые карманы, а для удобства и быстроты в стрельбе из автомата связывали крест-накрест изолентой магазины. Короче, чем невероятнее, сложнее и опаснее выдумывались ситуации, тем было лучше. Когда в армии было такое?

- Рестораны и девочек оставляем тем, кто не способен воевать по уму, - появилась новая тональность в разговорах "мусульман" со спецназовцами. - Например, вам. Нас-то натаскивают не погибать, а выполнять боевую задачу.

Вроде с формированием и началом тренировок шло неплохо, и единственное, что смущало пока Колесова, - никак не могли подобрать комбата. Начштаба был, ротные как на подбор, замполиты, техники уже крутились, а того, кто получит приказ и будет отвечать за его выполнение, всё не находилось. Василий Васильевич вновь и вновь перебирал личные дела, ворошил память на бывших сослуживцев и однажды остановился на Халбаеве - своём бывшем инструкторе по воздушно-десантной подготовке. И что привлекло в характере Хабиба Таджибаевича в первую очередь - это его выдержка и спокойствие. На первый взгляд даже излишнее спокойствие, но если реально смотреть на вещи, то в той ситуации, в которой может оказаться батальон, самое основное - это как раз не пороть горячку, не наломать дров. К тому же при тех же боевых качествах и возможностях, которые предписывалось наработать батальону, про рассудительность и выдержку как-то забыли. И хорошо уже то, что об этом вспомнилось, подумалось в связи с Халбаевым. А если всё-таки удастся соединить флегматичность Хабиба и пламень "мусульманского" батальона? Может, как раз и получится тот сплав, который необходим начальнику ГРУ? Вернее, тому, кто приказал ему подготовить такой батальон.

Посоветовавшись со своим помощником - майором Швецом. Василий Васильевич позвонил Ивашутину: на курсах "Выстрел" проходит переподготовку капитан Халбаев Хабиб Таджибаевич. Может быть рассмотрен на должность командира "мусульманского" батальона.

Документ (из секретной переписки американских внешнеполитических ведомств по Афганистану).
9 мая 1979 г., № 3626/1 и 2
Из Посольства США в Кабуле.
Госсекретарю, Вашингтон, немедленно.
Конфиденциально .
Тема: Роль СССР в Афганистане в настоящее время.
На № 113474 из госдепа.

23 мая 1979 года. Москва.

Кому ещё надо доказывать, что одна-единственная случайность способна перевернуть с ног на голову мириады закономерностей или, собственно, всю жизнь. Богачу стать бедным, женатому - холостым, здоровому - больным или всё наоборот - всё это может быть хоть завтра, а хоть и сегодня. Неисповедимы не только пути господни, но и каждого из нас.

Капитан Халбаев ни о чём подобном, конечно, не подумал, когда его вызвали с занятий и дежурный по курсам сообщил:

- Слушай, Хабиб, тебя на беседу в ГРУ вызывают. Что, в разведчики записался?

- Да нет, - удивился вызову Халбаев, но тут же вспомнил: - Да там же сейчас мой бывший командир служит. Наверное, просто встретиться хочет.

- А-а, тогда ладно, а то разведут агентуру под боком, и знать не будешь. Давай езжай, пропуск заказан.

- Как добраться-то, я Москву практически не знаю.

Это верно, ближняя к столице точка в его службе - Ташкент. Туркестанский округ исколесил, облазил за десять лет офицерства вдоль и поперёк, а вот столицу Родины посетить всё недосуг было. А год назад - хорошо, плохо ли, но его должность в части спецназ сократили, а его, как освободившуюся "штатную единицу", послали на военную кафедру пединститута в Чарджоу. Казалось бы, радуйся покою и почти гражданской жизни, но через месяц уже Хабиб взмолился в рапорте: куда угодно и кем угодно, но - в строй?

- Опять под ремень и в сапоги? - удивились новые коллеги.

- Пыль глотать?

Ничего больше не спросили, но ясно, о чём подумали. Ну и бог с ними, что объяснять, если в воинской службе они увидели только ремень да сапоги.

А тут в аккурат подошла в округ разнорядка - есть место на курсах "Выстрел". Предложили - согласился, вот так и оказался в первый раз от Москвы на расстоянии проезда электричкой. А вскоре и бывший комбриг, Василий Васильевич Колесов объявился, позвонил накануне Первомая, поинтересовался житьём-бытьём.

- Что, в ВДВ вернуться хочешь? - уловив грустные нотки в его голосе, спросил Василий Васильевич.

- Только в ВДВ.

Подразделения спецназа в то время организационно в ВДВ не входили, но спецназовцы с самого начала считали себя десантниками.

А если предложат в ТуркВО, поедешь?

- ТуркВо боятся только те, кто там не служил.

- Семья как, дочери? - увёл разговор в сторону Колесов, но вопрос про ВДВ Хабиб запомнил чётко. Может, как-то поможет? Не в Москву ведь просится - в пески и горы. Не может же быть, чтобы и туда конкурс был, ведь кроме личного удовлетворения - ни льгот, ни пособий, ни условий.

Скорее всего, сегодняшний вызов уже кое-что прояснит. По крайней мере, Хабибу хотелось в это верить. А вернуться в свои войска было бы просто здорово. Попробуй того же учителя физики заставить с любовью и уважением преподавать биологию или обществоведение - горе и ему, и ученикам. Так и спецназовцу - элите Советской Армии - десятки раз твердить одно и то же про автомат Калашникова будущим Ломоносовым (не меньше!), которые к тому же совершенно не желают этого знать. Тут уже не насмешка, а издевательство. Тут уж лучше вообще погоны снять, не позориться.

...Москва-вокзальная предстала солнечной, крикливой, суетящейся. Мгновенно выделив среди всей толпы в нём приезжего, подвернулись две молоденькие цыганки, задёргали, зашептали про судьбу, больно задел тележкой носильщик, торопящийся к группе иностранцев, и Халбаев быстрее спрятался от этого мельтешения в подземку метро. Поплутал там немного, но без расспросов доехал до нужной станции, поднялся наверх. И вздохнул полной грудью.

Этот уголок столицы был тихим и спокойным. И очень зелёным. Хабиб и представить себе не мог, что в Москве может расти столько деревьев и кустарников. За что Россию можно любить - это за её зелень. Иметь такие леса, столько зелёного моря - для него, выросшего среди гор и хлопка, это казалось истинным чудом, которого ну не может быть в таком огромном количестве! Нет, он не променял бы своё солнце и своё небо на российские перелески, этого не возникало и в мыслях, но позавидовать людям, живущим в Подмосковье, - можно было и десять, и сотню раз.

Нужный адрес нашёл быстро - дольше проверяли на КПП документы, созванивались, что-то уточняли. Наконец, выдали пропуск. Номер кабинета Василия Васильевича был надписан прямо в нём, и Халбаев, постучав, с улыбкой открыл дверь.

Однако за столом сидел незнакомый полковник.

- Извините, - удивился Халбаев и посмотрел на пропуск: нет, он не ошибся.

- Товарищ Халбаев? - спросил тем временем полковник, не давая ему уйти.

- Так точно.

- Проходите, садитесь.

Значит не в гости Василий Васильевич звал. Похоже, что даже и не он приглашал...

- Что можете товарищ Халбаев в военных науках?

Что он может? Стрелять из всего, что стреляет, водить то, что ездит. В спецназе ведь был, а там с этим строго. Работать на средствах связи, картах, может и по альпинизму...

- Как сходитесь с людьми?

В батальоне проблем вроде с этим не было, вот только в институте...

- Нам институт - не показатель. Знаете что? Я вам дам сейчас одну инструкцию, вы внимательно прочтёте её и... - полковник посмотрел на часы, - через полтора часа выскажете мне по ней свои соображения. Пойдёмте, я провожу вас в свободную комнанту.

Передав там скреплённые листочки, вставил в дверь ключ:

- Я закрою вас, чтобы не мешали.

"На три листочка - полтора часа? - удивился скорее не сверхсекретности - хотя какая сверхсекретность, подумаешь, закрыли на ключ, это элементарное уважение к работе с документами, а отпущенному на изучение бумаг времени подивился Халбаев. - Серьёзно работают. Хотя бы Василь Васильевич появился, объяснил, что к чему".

Оглянувшись на закрытую дверь, снял китель, удобно уселся на стуле и только после этого подвинул к себе листочки. Пробежал глазами текст первый раз, прочёл второй, начал вчитываться в третий. Встал, прошёлся по кабинету. Подошёл к окну. Прямо перед ним лениво шевелили плечиками лоснящиеся на солнце листочки липы. За забором, на тротуаре, бабушка пыталась тащить за руку внука, а он старался ударить ногой по цветку, не пропустить ни одной белой головки одуванчиков на газоне. Как всё тихо и мирно в Москве...

Посмотрел на инструкцию издали. Для борьбы с бандами, переходящими границу (когда? где?), создаётся специальный отряд. Судя по масштабам задач, в пределах батальона, который в своей деятельности руководствуется ... подчиняется... обеспечивает...

Если его вызвали сюда и дали инструкцию, то надо думать, его рассматривают на должность начальника штаба или даже командира этого отряда. Но это уже детали, главное - есть возможность вернуться в строй. Да и дело у отряда вроде бы стоящее...

- Что можете сказать? - дверь кабинета отворилась ровно через полтора часа - в ГРУ, видимо, серьёзно относились не только к документам, но и к времени, - и Халбаев увидел устремлённый на себя острый, проницательный взгляд полковника.

Хабиб выдержал взгляд:

- Эта инструкция наполнится содержанием только тогда, когда будет известна штатная структура отряда. Сейчас же, не зная тех же огневых возможностей, судить об эффективности ведения действий сложно.

- Так, хорошо, - полковник несколько оживился, прошёл к окну, но, видимо, не заметил ни листьев за стеклом, ни всё ещё упирающегося мальчугана на тротуаре. Присел на подоконник.

- Основное , на мой взгляд, - это подбор людей в отряд, гибкая штатная структура и... определённая самостоятельность командира, который вынужден будет действовать, как я понимаю, очень часто самостоятельно, в отрыве от основных сил...

- Добро, - вновь кивнул полковник, выслушав весь доклад. - Сейчас пойдём к генерал-майору... Единственное пожелание и совет - будьте решительнее. Входите в кабинет и докладывайте без стестений и смущений. Словом, не так, как ко мне. Нам нужен решительный офицер.

Нет смысла называть фамилии генералов из ГРУ, потому что в дальнейшем они не будут появляться в романе.

"В отряд", - утвердился в своих догадках Халбаев. А через минуту уже стоял перед генералом.

- Почему ушли из спецназа? Изучили инструкцию? Если доверим батальон - справитесь?

Пять минут разговора - и...

- На беседу к генерал-полковнику...

"Ну и занесло меня, - думал Халбаев, поминутно одёргивая китель - военные, чтобы сосредоточиться перед встречей с начальством, почему-то всегда одёргивают китель. - Быть капитаном и ходить по генерал-полковникам - слишком большая честь. Или слишком важное задание", - подумал уже серьёзно.

Однако и это посещение не стало пределом. Ещё через некоторое время полковник вёл вконец ошалевшего капитана к начальнику Главного разведуправления генералу армии Ивашутину.

Генерал армии оказался совершенно седым и небольшого росточка. Он поднялся навстречу из огромного кресла в огромном кабинете, и, чтобы не причинить ему боль, Халбаев осторожно, легонько пожал его руку. Однако в ответ получил такое резкое и сильное рукопожатие, что вновь мигом подобрался, вспомнил, где находится.

- Я посмотрел ваше личное дело и послушал товарищей, которые вас хорошо знают и рекомендуют на должность командира, - начальник ГРУ вернулся в своё кресло, вновь показался маленьким, но Халбаев теперь уже не забывал хватку и силу его рук. - Сначала будете находиться в составе десантной части, потом, когда освоитесь и сформируетесь, начнёте заниматься самостоятельно. Когда у вас выходит звание?

- Через полгода. - Вспомнив наставление полковника быть решительнее, Халбаев откашлялся: - Это если считать по-старому.

В 1979 году были сокращены сроки в получении воинских званий. Так, старшим лейтенантом теперь становились не через три, а через два года, майором - через три вместо четырёх.

- Запишите номер удостоверения, - отдал распоряжение генерал армии, и рядом с капитаном вырос старший прапорщик. Хабиб отдал ему документы, тот сделал в блокноте пометки и поднял взгляд на начальника. - Чтобы в батальон он прилетел уже майором.

"Как Гагарину, - подумал Хабиб. - Курсы заканчиваются через месяц, если к этому времени оформят документы на звание, то Москва в самом деле может всё. Эх, зря не погадал у цыганки. Интересно, что бы она наплела мне".

- Ну что же, товарищ Халбаев. Сегодня ночью на рейс в 0.50 вам заказан билет на Ташкент. До свидания. Удачи в службе. - Определил ему время и судьбу - без гаданий и денег - генерал армии.

Только в самолёте Хабиб смог отдышаться и расслабиться после той спешки, с которой он собирался к отлёту. Посмотрел в иллюминатор. Двое в штатском, которые сопровождали его с курсов до самого трапа, ещё стояли около самолёта. "Тоже служба", - пожалел и понял их то ли капитан, то ли уже майор Халбаев и прикрыл глаза: случайность или закономерность то, что с ним сегодня произошло? И что произошло?

Ограниченный контингент

ГЛАВА 19. «Мусульманский» батальон - советские камикадзе.
- Девочек оставляем вам.
- Найти командира.

2 мая 1979 года. Туркестанский военный округ.

23 мая 1979 года. Москва.

Ограниченный контингент

ГЛАВА 19. «Мусульманский» батальон - советские камикадзе. - Девочек оставляем вам. - Найти командира.

2 мая 1979 года. Туркестанский военный округ.

23 мая 1979 года. Москва.

ГЛАВА 19. «Мусульманский» батальон - советские камикадзе.
- Девочек оставляем вам.
- Найти командира.