1983 год. Передача РММГ в оперативное подчинение 68 Тахта-Базарскому ПОГО.
Первая оборона Кайсара.

1983 год для Кайсара, личного состава резервной мотоманевренной группы, кайсарских афганцев примечателен тем, что всем пришлось привыкать жить, служить, работать вместе в новых реалиях. Постоянное присутствие гарнизона советских пограничников в центре Кайсарского улусвольства одних радовало, других раздражало, причём последних было больше. Местным бандформированиям гарнизон был, как кость в горле. Он просто мешал вершить свой бандитский, только ими придуманный и установленный, порядок в кишлаках. Органы народной власти были настолько слабыми, что нуждались в защите "шурави". В общем 1983 год - это год притирания пограничников и местного населения. И этот период закончится только к середине 1985 года.

Весной 1983 года бортами из Керков прибыло молодое пополнение, человек 30. В день их прилёта толпа шла после ужина со столовой в направлении казармы (строем не ходили). Вдруг со стороны медресе духи начали обстреливать лагерь из буров и ППШ. Несмотря на высокий, надстроенный над основным, дувал, били довольно прицельно. Трассеры проносились прямо над головами. Обстрелянные бойцы уже привыкли к таким духовским шалостям, а молодые почти все попадали на землю.

Молодых распределили по подразделениям, устроили баню, торжественную встречу. Остающиеся к этому времени в мангруппе дембеля почувствовали, что им осталось "ещё чуть-чуть, ещё немного". В мангруппе приступили к выполнению плана постепенного втягивания в службу и обучения пополнения. Казалось бы всё было сделано для нормального процесса.

Но, 21 марта произошла трагедия. В результате несчастного случая в мангруппе около столовой погиб рядовой Гадаев Валерий Васильевич, прослужив в Афганистане всего несколько дней. Обнаружил его дежурный по столовой. Фельдшер мангруппы Виталий Стынга костатировал смерть.

В этот же день с пограничного отряда приехала целая группа офицеров (политотдел, особисты, прокуратура) для выяснения причин, способствовавших происшествию. Совместно с офицерами мангруппы комиссия работала несколько дней. До сегодняшнего дня доподлинно неизвестны причины, приведшие Гадаева к гибели. Его по сути никто даже узнать толком не успел за несколько дней ни солдаты, ни офицеры.

21 марта 1983 г. в Кайсаре в базовом лагере мангруппы возле столовой ночью в результате несчастного случая погиб:

• стрелок 1 пограничной заставы рядовой Гадаев Валерий Васильевич, призыв осень 1980 г.

Карта Генштаба I-41-9, М=1:100000, изд. 1986 г., географ. координаты 35°41'10'' с.ш.; 64°17'50'' в.д. (прямоугольные координаты 16503).

Похоронен Гадаев В.В. сначала в Керках, затем в мае по настоянию родственников перезахоронен на родине в Иванове. В отряде хотели взять сопровождающими гроб Радулова Сергея и Дяченко Василия, которые 9 мая 1983 прилетели бортами для расчёта и увольнения в запас по ранению. Но они отказалась.

Во время нашей встречи ветеранов 28 мая в Харькове в 2009 году мы вспоминали об этой трагедии. В ходе разговора высказывались разные догадки. Совместно пришли к выводу, что истинные мотивы скорее всего были в каких-то семейных неурядицах, возникших между Валерием и отцом. Отец был военным, занимал должность начальника политотдела дивизии СА в Иванове. Как мне кажется, отец и сын по разному смотрели на жизнь,и в частности на службу в армии. Своим поступком Валерий что-то хотел доказать отцу. Жаль, что, окружавшие его солдаты, сержанты, офицеры, не смогли предотвратить его смерть. Несмотря ни на что, мы, ветераны-кайсарцы, должны его помнить. И мы его помним. Вечная ему память.

Весной 1983, начиная с апреля, когда прекращалось таяние основных снегов, местные душманы придумали себе новую забаву, которую использовали в борьбе с ненавистной народной властью и шурави вплоть до осени 1986 года включительно. Духи время от времени начали перекрывать выше по течению арыки, подводящие воду, в мотоманевренную группу и в Кайсар. Какое-то время мангруппа могла продержаться без воды, имея на территории лагеря бассейн. А вот кайсарцы долго терпеть не могли, т.к. у них предусмотренных больших ёмкостей с водой не было.

Поэтому за воду с духами РММГ, как правило, не воевала. Во всех водных операциях, как правило, участвовал царандой с местным ополчением. А мангруппа поддерживала афганцев миномётным огнём. На одной из таких операций был тяжело ранен улусвол Кайсара, человек важный. За ним прилетел афганский борт из Шибаргана. Но рана оказалась смертельной, в вертолёте афганец умер.

3 июля 1983 года в истории Кайсарской мотоманевренной группы случилось очередное знаковое событие. РММГ Керкинского ПОГО передана в оперативное подчинение 68 Тахта-Базарскому ПОГО. С этого времени РММГ получает наименование РММГ-2.

С июля всё снабжение производится через Тахта-Базарский пограничный отряд. Однако следует учесть, что комплектование кайсарской РММГ-2 офицерами, прапорщиками, солдатами и сержантами по прежнему завязано на Керкинский ПОГО. А вот с увольнением солдат и сержантов срочной службы в запас дело обстояло по другому.

Последние бойцы - срочники из мангруппы были уволены в запас через 47 Керкинский пограничный отряд 03.07.1983 г.
Из мангруппы они прибыли в отряд для расчёта теми бортами, которые привезли в Кайсар комиссию по передаче подразделения Тахта-Базарскому ПОГО в оперативное подчинение..

Этот порядок существует до призыва осень 1985 года включительно. В марте 1986 года последние солдаты и сержанты с учебного пункта Керкинского ПОГО прибывают в Кайсар. В феврале – марте 1986 года прибывший из Керков начальник 4 отделения майор Алексеев передает Тахта-Базарскому ПОГО весь личный состав, включая офицеров и прапорщиков.
Следует также отметить, что увольнение солдат и сержантов в запас производилось Тахта-Базарским ПОГО ещё с момента передачи мангруппы в оперативное подчинение 68 ПОГО, т.е. уже с осени 1983 года. Поэтому в военных билетах солдат и сержантов срочной службы стояли печати и приказы сначала Керкинского ПОГО, а при увольнении Тахта-Базарского ПОГО.

О Рауфе. В июне 1983 он пообещал взять Кухи (кишлак в 3 километрах от базы РММГ) под свой контроль. Афганцы прибежали к нам за помощью. В течение нескольких дней 3 - 4 БТРа с миномётами выезжали к кишлаку и помогали местным сорбозам, которые прочёсывали кишлак. Большой войны не было. Мы постреливали из миномётов и КПВТ, духи вяло отвечали. По-видимому, было принято решение руководством сильно не ввязываться в драку, поэтому Рауф в конце концов кишлак взял. Местные жители сбежали и несколько дней сидели вместе с детьми, скарбом, живностью и т.д. прямо перед мангруппой на вертолётной площадке. Мы конечно от такой наглости бандюков опупели, но команды «В ружьё» нам так и не дали. Кишлак остался за Рауфом.

В ночь на 1 октября 1983 г. бандиты Рауфа скрытно заминировали вертолётную площадку. Боевая группа выехала встречать борты под командованием капитана Дроздова. Подорвался БТР-710, водитель Ковальчук Николай, наводчик Рашид Галимов.

В октябре 1983 года РММГ-2 "Кайсар" участвует в целой серии боевых рейдов, целью которых являлась зачистка от бандформирований территории приграничных с СССР северных провинций Афганистана (Джаузджан, Фарьяб, Бадгис), проводка транспортных колонн, обеспечение необходимым довольствием наших пограничных подразделений в Меймене, Кайсаре, Калайи-Нау. В Кайсар РММГ-2 вернётся только в середине ноября.

Утром 10 октября 1983 г. три боевых группы вышли из Меймене. БГ кайсарцев шла замыкающими. Задача была поставлена следующая: дойти до "зелёной зоны", проще "зелёнки" в район кишлака Файзабад. Блокировать и очистить район, прилегающий к основной дороге, обеспечив тем самым, последующий беспрепятственный проход транспортной колонны.

Рейд по зачистке "зелёнки" в районе
Файзабада октябрь 1983 г.

Большая транспортная колонна с боевым охранением двигалась в это время из Андхоя, оставив там часть груза. А в Андхой колонна пришла из Керков. В Файзабаде в это время хозяйничала крупная банда Расула. По данным разведотдела Керкинского ПОГО к нему подтянулись и другие бандформирования.

Сначала всё было спокойно. Боевые группы двигались в нормальном режиме, сапёры проверяли опасные места, открытые участки местности колонна проскакивала быстро.

Приблизительно через час колонна наших боевых групп остановилась. Впереди слышалась интенсивная стрельба. Из радиоэфира ничего нельзя было толком понять: слышны обрывки команд. Ясно только то, что совершено нападение душманов. Как оказалось по головному БМП, идущему в ГПЗ, ударили из гранатомёта. Погиб командир, тяжело ранен механик-водитель, машина повреждена незначительно. Выстрел прошёл как-то вскользь, но успел задеть машину, натворив беды.

Нападение было быстро отбито. К моменту нашего подхода, эвакуация раненого уже осуществилась вертолётом. Останавливаться колонне было нельзя.

В исходный район сводная боевая группа вышла к вечеру. Заблокировали "зелёнку". Весь вечер и ночь осуществлялась "зачистка".

Фото на память с людьми Расула,
бывшие враги, Файзабад, весна 1987 г.
(из архива В. Тележинского)

На следующий день колонна прошла опасный район беспрепятственно. Свернулись. Поступает приказ - вернуться в Меймене. По прибытию в лагерь мы узнали, что погиб замполит 1-й заставы ММГ "Меймене" капитан Сергей Перетокин. Вечером офицеры собрались в их землянке уже по печальному поводу.

Кто-то вспомнил, не только ночью грустил Сергей. Утром после завтрака, в курилке, он вдруг произнёс: "Что-то мухи летают - к трупу, наверно." А садясь в БМП, сказал своим солдатам: "Что, мужики, не вернусь я наверно сегодня..."

"Да Вы что? Заканчивайте такие разговоры, товарищ капитан," - раздалось в ответ. А оно вон как обернулось. Вот и не верь после этого в предчувствия...

Весь следующий день прошёл в подготовке к операции "Возмездие". Интенсивно работала разведка, уточняя места дислокации бандформирований в районе Меймене. Личный состав приводил в порядок оружие, технику. Все были в полной боевой готовности. Что следующий день преподнесёт - никто не знал...

Утром поступил приказ из полевой опергруппы: срочно сформировать две боевые группы от нашего подразделения для выполнения боевой задачи. Сформированные группы возглавили замполит мангруппы капитан Бирюков В.М. и начальник 3 заставы капитан Виноградов Ю. Боевые группы тут же присоединились к основным силам и выдвинулись в район проведения операции, куда-то в "зелёнку" недалеко от Меймене, ближе к горам, где предположительно могли находиться банды, совершившие вчера нападение на колонну.

Началась операция "Возмездие". Мы, оставшиеся, как-то оказались не у дел. Вроде можно и отдохнуть, а всё равно не находили себе места. После обеда нашего начмана подполковника Колено В.М. срочно вызвали в опергруппу. Виктор Михайлович, вернувшись с усталым видом, сообщил, что кайсарцам необходимо выделить ещё две группы под командованием двух офицеров для действий в составе ДШГ.

- Летим брать какой-то горный кишлак. Людей почти не осталось, - сокрушался Колено, - Придётся, Володя, нам обоим лететь.

- Было бы приказано. Уж лучше куда-то лететь, чем изнывать от безделья, - опрометчиво подумал я, а может быть и вслух это высказал. Виктор Михайлович в ответ промолчал.

Распределив бойцов, быстро отправились к вертолётам, оставив на бронетехнике только механиков-водителей и наводчиков, и то наводчиков не на всех машинах - людей действительно не хватало. На "взлётке", где уже ожидало четыре вертолёта, и куда подтянулись ещё две ДШГ, я спросил у Виктора Михайловича: "На каком вертолёте он полетит?" Он пожал плечами, мол какая разница, направившись со своими бойцами к ближайшему. Получилось так, что я со своей группой погрузился в первый борт, уже призывно раскручивающего винты.

Взлетели и пошли в сторону гор, совсем в обратном направлении от того, куда утром ушли основные силы. В вертолёте, кроме нас, оказались два старших офицера: один из опергруппы, другой - разведчик, и ещё двое: афганец-"показчик" (должен был с воздуха навести на кишлак, карту он не читал, да и не было отмечено этого кишлака даже на нашей подробной карте) и солдат-переводчик.

Примерно через час полёта афганец оживился, он постоянно смотрел вниз что-то говорил, солдат быстро переводил. О чём шёл разговор из-за шума винтов не было слышно. Разведчик быстро переговорив с другим офицером, направился в кабину к лётчикам. Вернувшись, подсел ко мне, и, наклонившись почти к уху, прокричал:

- Значит так, командир, сейчас набираем высоту. Зависаем. Потом стремительно снижаемся и сразу прыгаем. Как только зависнем - быть в готовности. Подготовь своих! Понял?

- Понял!, - ответил я и передал приказ по цепочке. Майор сел напротив, к "своим", они умещались на короткой откидной лавке вдоль борта, рядом с основной дверью. Борт резко взмыл вверх, завис и ...

И тут нас подбили... Борт затрясло. Не мелкой вибрацией, которая бывает в рабочем режиме, а именно "крупной дрожью". Под основным винтом наверху начала отставать обшивка, из-под неё сочилась какая-то жидкость (керосин?) Под потолком курился белый дымок (до сих пор не понимаю, почему он показался мне белым?) Из кабины выскочил борттехник, подбежал к этому месту, потрогал рукой обшивку, намочил пальцы в стекающей жидкости и, изменившись в лице, быстро исчез за дверью кабины...

...Спустя годы, в другой жизни, часто приходилось смотреть в фильмах, что обычно происходит на борту в таких случаях. Кто-то кричит, мечется, кто-то молится, кто-то вспоминает свою жизнь, кто-то у кого-то просит прощения, кто-то вспоминает матерей, любимых...

Ничего этого с нами не происходило. Кто о чём думал, я не знаю. Мы потом это даже не обсуждали и не делились впечатлениями. Лично я как-то до обыденности просто и спокойно подумал: "Наверно всё, отлетались..." Посмотрел на солдат. Все были на удивление спокойными, только - бледные. Единственный, кто нервно ёрзал, так это подполковник с опергруппы. Мой сержант Чернышёв, он находился ближе всех к месту поломки, неторопливо так поднялся и руками прижал обшивку к потолку. Течь уменьшилась, но керосин капал прямо на него.

Вертолёт стремительно снижался, то "клюя", то задирая носом. Лётчики до последнего момента пытались выровнять машину. У двери пилотов на тросе издевательски болтался один единственный парашют. На него мы старались не смотреть. В общем, паники не было.

Открылась дверца кабины пилотов. Появился всё тот же борттехник. Быстро распахнул боковую дверь. "Прыгайте!!!", - закричал он. Вертолёт завис, не касаясь земли. Раздумать было некогда. Внизу - неизвестность. Может быть, сразу и в бой. Чётко и слаженно покинули борт, не толкаясь, не стремясь опередить друг друга, а по порядку.

Быстро огляделись. Выбросились не как планировалось на господствующую высоту, а на склоне, где лётчики усмотрели маленькую площадку, куда мастерски потом и приземлились. Слава мастерству наших пограничных лётчиков! И низкий поклон им за второе рождение от всего десанта...

"Туда!" - указал разведчик. Мы быстро и с каким-то остервенением бросились вверх, карабкаясь по склону. Не чувствуя усталости, как на крыльях взлетели на хребет. Чуть ниже увидели вдоль склона вырытые траншеи в полный профиль - душманский опорный пункт. Внизу у подножия располагался кишлак, откуда по нам был открыт огонь. Внезапность всё-таки удалась. Опорный пункт был пустой. Скорее всего там находился один наблюдатель, который, струхнув, быстро куда-то делся. Рассредоточившись по траншее, открыли ответный огонь.

Из кишлака в лощину, заросшую камышами, устремились басмачи, тут же скрылись в зарослях, ведя оттуда огонь. Максимально рассредоточились. Стали пытаться трассерами поджечь камыши. Я с Чернышёвым оказался на правом фланге, несколько в отдалении от остальных, прикрывая сверху вертолёт. Нам хорошо было видно, что лётчики все живы, винты не крутятся, ничего не горит. Все-таки молодцы мужики.

Но что-то в этой картине и происходящих событиях было не так. Что-то неправильно. И тут меня осенило: "А где же остальные ДШГ?" Над нами барражировал только единственный Ми-24. Но это борт огневой поддержки, на нём десанта не бывает...

Как потом оказалось, это была одна единственная пригодная для посадки вертолёта площадка, на которую и подсел наш борт. Горы... Лётчики возились в моторном отсеке, что-то там латая. Мы с Чернышёвым зорко следили сверху за всей округой, периодически постреливая в сторону камышей. Спустя какое-то время экипаж вертолёта занял свои места. Запустился двигатель и, о чудо, вертолёт поднялся и на малой высоте, повторяя буквально все складки местности, под прикрытием Ми-24-го ушёл в сторону базы.

Вскоре высадились остальные силы. Мы прикрывали их десантирование. Командир первой высадившейся после нас группы, незнакомый мне офицер, вскарабкался к нам на позицию, похлопал меня по плечу, радостно улыбаясь, спросил: "Живы?!" Как-будто с тенью разговаривал... Но это он от избытка чувств, наверное. Или мне показалось?!

Группы ушли вниз к кишлаку. Прочёсывание местности продлилось недолго. Зачистка закончилась, нас сняли с блока. К вечеру мы были на базе в Меймене. Наши, ушедшие ранее две боевые группы с Бирюковым и Виноградовым, ещё не вернулись. Что-то у них там "затягивалось"...

Только в 2013 году, через однополчан, наконец-то связался с тем разведчиком, с которым вместе тогда участвовали в той операции, майором Борисом Радченко. Он написал, что никак не ожидал, что это случится спустя столько лет (почти 29), и очень этому рад. От него я узнал (радист с радиостанцией оставался на их позиции, а я с Чернышёвым был без связи) о том, что на нашу ДШГ вышел старший командир с авиаполка, потому что лётчики сами на связь не выходили, и передал приказ для вертолётчиков о запрете взлёта подбитому борту. Борис говорит, кричал ему: "Запретить лётчикам взлетать, как?!" Из этого следовало то, что вертолёт надо уничтожить. А как Радченко мог приказывать летчикам? Да и как бы он это осуществил, находясь в отдалении на боевой позиции под обстрелом духов. Борис тогда подмигнул связисту, тот сбил частоту. Пошли помехи, радиосвязь прервалась... А в апреле 1984 года, когда мне пришлось лететь в составе нештатной ДШЗ в Меймене, борты подсели на Хумлах для дозаправки топливом. Я подошёл к двери, чтобы выпрыгнуть и покурить в отдалении. Штурман попытался отстегнуть у меня магазин от АК при возвращении. Я спросил: "Зачем?" Он ответил, что один раз уже борт подбили. "Так я в том борту и был", - бросил ему в ответ. После этого он оставил эту попытку и как-то посмотрел на меня, уважительно что ли...

Солнце село за горы, стали сгущаться сумерки. На дороге, ведущей к базе, возникло облако пыли, откуда вынырнули два БТР. Остановились у наших позиций. В.М. Колено подошёл к ним, переговорил, махнул рукой в сторону базы. Машины сорвались с места и скрылись в шлейфе пыли, тянувшейся за ними.

Афганская дорожная пыль! Она - особая. Мелкая, как мука. Покрывает технику и людей белым налётом, впитываясь в обмундирование, от чего пропотевшая одежда стоит потом "колом", пыль хрустит на зубах, а лица у всех становятся одинаково серо-белыми. Я увидел, как после разговора изменилось лицо нашего командира.

- Что там? - спросил.

- Спрашивали, где санчасть, у них тяжелораненые (БТРы были с ММГ "Калайи-Нау" и командир боевой группы не знал расположение гарнизона мангруппы в Меймене.

Зная, что в санчасти Меймене находится только фельдшер, доктора не было в расположении, я сказал Виктору Михайловичу: "Мне надо быть там!" - на что он утвердительно кивнул. Я побежал к санчасти. Подбегая увидел, как из машин выносят раненых. Тела троих выглядели как-то неестественно, какие-то "обмякшие". Это были уже не раненые. Убитые...

В просторной землянке, где располагалась санчасть, над одним раненым склонился врач с ММГ "Калайи-Нау" капитан Михаил Бояркин. Я быстро обработал руки, подключился. Ранение было тяжёлое, в голову с повреждением верхней челюсти. Миша сказал мне, что здесь он с фельдшером справится. Надо заняться другим.

В стороне сидел солдат с бессмысленным взглядом выпученных глаз, которого крепко держали двое бойцов.

- Зачем держите? - спросил.

- А он всё время порывается куда-то бежать. Ещё когда их с поля боя забирали, он пару раз выскакивал из БТРа, стреляя из автомата куда попало, пока оружие не отобрали, а самого не запихнули обратно, задраив за ним люк, - ответили бойцы.

Ранение головы было касательным, поверхностным. Так, кожу рассекло. Быстро обработал рану. Накладывая повязку, спросил: "Помнит ли он, что случилось? - Нас обстреляли, нас обстреляли, нас обстреляли", - как заведённый твердил он. Ранение лёгкое, а вот контузия у парня была приличная. Развивался реактивный психоз. Ввёл успокоительное. Пришлось инъекцию повторять, так как возбуждение не проходило. "Забывшегося" парня уложили. Закончили обрабатывать раны второго. Запросили из штаба степень срочности эвакуации. Срочность нами, врачами, была подтверждена. Раненые были транспортабельные.

На носилках в нашем сопровождении понесли к вертолётам. Нести почти всегда старались на "руках", если была такая возможность, чтобы не "растрясти" и не "утяжелить" состояние раненых. Совсем стемнело. Пара бортов была уже в готовности. В первый борт погрузили раненых. Во второй - остальных ребят в последний скорбный путь...

Вертолёты, мигая сигнальными огнями, "ушли" за горизонт на север. Вернулся в расположение, наши уже все были на месте, живы-здоровы. Впечатлениями никто не делился. Вдруг навалилась какая-то дикая усталость. Наскоро перекусив остывшей кашей, едва добравшись до своих машин, мы моментально уснули.

Только на следующий день выяснили некоторые подробности операции. Одна из групп ММГ "Калайи-Нау", передвигаясь по дну оврага, вышла из-за поворота и попала под плотный пулемётный обстрел из зарослей в конце оврага. Быстро вернулись, отстреливаясь, за поворот, оттащив за собой раненых. Прижались к крутому, как казалось, спасительному склону оврага. Командир группы старший лейтенант Геннадий Боровиков передал по радиостанции: "Веду бой..." И связь оборвалась...

А склон оказался не спасительным. Сверху, с обрыва, их закидали гранатами душманы. Услышав интенсивную перестрелку и донесение Боровикова в радиоэфире, наша кайсарская группа, находящаяся в том же районе, сразу поспешила на помощь. Одними из первых, подошедших, была боевая группа, возглавляемая капитаном Бирюковым В.М. Как в дальнейшем проходил бой, сколько было уничтожено противника до и после, ни Валерий Михайлович, ни Юрий Виноградов не рассказывали. Да и мы не вдавались особо в подробности нашего десантирования. Как-то не принято у нас было обсуждать, смаковать подробности, хвалиться. Выполнили работу и всё.

Следующие дни, то ли два, то ли три, прошли в подготовке к очередному этапу операции. Ждали уточнённых разведданных, выясняли дислокацию бандгрупп, разрабатывали порядок действий подразделений.

Но, как всегда, война внесла свои коррективы в наши планы. И оказались мы совсем вскоре в другой провинции, скорым маршем преодолев довольно длинное по афганским меркам расстояние без сна и отдыха, двигаясь даже ночью. На этот раз кайсарцы в составе объединённых сил освобождали целый район, захваченный крупным объединённым бандформированием.

А в Меймене мы ещё вернёмся, но не так скоро, как нам казалось, а только спустя пять месяцев, в апреле 1984 года в составе нештатной десантно-штурмовой заставы. Но это уже будет совсем другая войсковая операция...

Октябрьская войсковая операция продлится больше месяца. После Меймене освобождали Баламургаб, преследовали банды в прилегающих равнинном и горном районах. Потом РММГ-2 была передислоцирована в Калайи-Нау, куда БГ пришла измотанная и уставшая, а бойцы ещё и завшивленные и полуголодные, т.к. питались в основном сухим пайком.

Кратковременный отдых с баней не спасли от вшей. Вши были платяные, а для обработки обмундирования и нижнего белья не было времени. Да и не стали мы на это никому жаловаться. Терпели, ко всему привыкаешь. По-настоящему помылись спустя месяц.

Ночами уже было холодно, ММГ "Калайи-Нау" дислоцировалась в предгорьях. Доктор с Калайи-Нау капитан Бояркин М. выделил мне комплект тёплого нижнего белья, так как шерстяной свитер, отданный мне капитаном Дроздовым, пришлось выбросить по понятным причинам. Мои бойцы свои свитера пожалели, запрятали, а потом всё-таки умудрились прокипятить. От паразитов полностью не избавились, но хоть на время от них передохнули.

В Калайи-Нау наконец-то нас покормили горячим питанием в столовой. Правда, запомнилось, что селёдка, поданная к ужину, была с "душком", но на это уже не обращали внимания. Ждали приказа на дальнейшие боевые действия. На "наверху" было решено "свернуть" операцию по стратегическим соображениям, а боевым группам убыть в места постоянной дислокации.

Дорога "домой" прошла без особых столкновений с бандгруппами. Мы прибыли в Кайсар в середине ноября 1983-го года. Впереди ещё будет много других событий, но, в основном, в зоне ответственности РММГ-2. А пока личный состав выполнял обычную повседневную работу: засады, рейды по Кайсарскому улусвольству, дежурства, боевое охранение лагеря, ночные тревоги при обстрелах гарнизона, боевая учёба.

Боевой путь ММГ «Кайсар» пограничных войск - реальные события афганской войны в одном из подразделений пограничных войск КГБ СССР 1981 - 1992 г.г.

© http://mmg-kaisar.ru

г. Калининград - 2012-2024, общая редакция и вёрстка: Лебедев В.Г.
Пользовательское соглашение